Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn] - Франсин Риверс

Атрет презрительно засмеялся.

— Никакой нормальный хатт не примет Бога, Который отправил на распятие Собственного Сына. Что толку от слабого и бесполезного Бога? — Вытянув руку в сторону леса, германец добавил: — Эта земля принадлежит Тивазу.

— Но была сотворена всемогущим Богом, — сказал Феофил.

— Тогда пусть Он попробует взять ее обратно, — Атрет повернулся к нему спиной и снова пошел по дороге.

На отдых остановились возле кристально чистого озера. Феофил с Атретом отправились на берег, чтобы попробовать поймать рыбу, а Рицпа собирала сосновые шишки. Срывая их с веток, она посматривала в сторону Халева, который оставался на том месте, где они остановились. Ребенку нравилось все, что его окружало, и он, делая неуверенные шажки, передвигался от камней к деревьям, играл с островками оставшегося снега.

Собрав сухие шишки, Рицпа вернулась и стала разжигать костер, заранее сооруженный Феофилом. Сотник вернулся с озера с тремя большими рыбинами, которые он положил рядом с ней. Нанизав одну из них на вертел, Рицпа принялась за жарку.

Солнце клонилось к закату, и небо, отражавшееся на ровной глади озера, окрасилось в удивительные цвета. Рицпа никогда еще не видела такой красоты.

Потом появился Атрет; Рицпа видела только его темную фигуру на фоне яркого заката. Германец поднимался от берега озера с пустыми руками. Когда он подошел к костру, Рицпа уже сняла с вертела третью рыбу, а Феофил опустился на колени, чтобы помолиться.

«Господи, мы благодарим Тебя за ту пищу, которую Ты приготовил нам. Пусть она пополнит наши силы телесные и напомнит нам о том, что Ты всегда с нами и всегда милостив к нам. Благослови руки, приготовившие эту пищу для нашего телесного насыщения. Молимся тебе во имя Сына Твоего благословенного, Иисуса. Аминь».

Присаживаясь к костру, Атрет стиснул зубы. Его гордость была уязвлена тем, что Феофил, как казалось, без труда поймал рыбу, которая теперь была приготовлена на костре, тогда как сам Атрет поймать ничего не смог. Германец содрал кожицу с рыбы и отломил большой сочный кусок. По вкусу она показалась ему напоминающей песок — Атрет понимал, что проглатывает свою гордость, Феофил положил кашу из зерен в небольшую чашку и посыпал ее сверху кедровыми орешками. Это блюдо он протянул Атрету.

— Я хотел бы послушать о том боге, которому ты поклоняешься, Атрет.

Сказав это, он взял свою чашку и, откинувшись на тюки, принялся за еду.

Атрет думал, что же ему сказать в ответ. Мысли о Тивазе разбередили в нем старые сомнения. Рицпа села к костру, посадила Халева на колени и начала кормить его рыбой. Она выглядела совершенно спокойной. Как можно быть такой спокойной, когда ее впереди ждет Дело? Чувствуя его пристальный взгляд, Рицпа подняла голову и улыбнулась ему. Ее ласковый взгляд снял его напряжение, но обострил его чувства. Неужели он не сможет жить без нее?

— Так ты расскажешь нам о Тивазе? — попросила Рицпа, вопросительно глядя ему в глаза. Потом она снова опустила голову и стала кормить его сына кашей.

— Тиваз — верховный небесный бог, — сказал Атрет, бросая обглоданный рыбий скелет в костер. — Его жена — Теллус Матер. Мать Земля. Он — бог войны, который правит Делом.

Феофил нахмурился.

— Делом?

— Собранием моего народа. Мужчины собираются вместе, чтобы обсуждать и утверждать законы. Человека можно подвергнуть порке, заключить в темницу или казнить, только если это соответствует воле жрецов, подчиняющихся Тивазу. Тиваз — это бог волка и ворона, бог мертвых, которому подчиняется все.

Рицпа слушала Атрета, и ее охватили дурные предчувствия.

— А еще Тиваз — бог воинской доблести. Это единственный бог, который настолько смел, что может встретиться лицом к лицу с волком, Фенриром. Тиваз кормит зверя из своей руки, чтобы ослепить его. Нигде в Риме, да и вообще на всем свете нет бога храбрее его.

— Но если так, тогда почему ваш бог допустил, чтобы его народ был побежден Римом в этом восстании? — спросил Феофил.

Атрет помедлил с ответом, потом, набравшись смелости, ответил прямо:

— Тиваз еще известен и как Великий Обманщик. — Эти мысли все чаще приходили Атрету в голову в последние годы, когда он жил в Риме и в Ефесе. В Германии он каждый раз взывал к своему богу перед сражениями, но Рим оказался сильнее. Более того, всякий раз, когда Атрет взывал к Тивазу с радостью или с гневом, в его жизни происходила какая–то неудача или даже трагедия. — Он раздает победы и поражения с таким же безразличием и надменностью, как какой–нибудь правитель на земле или другой бог.

— Тогда какой смысл ему поклоняться? — спросила Рицпа.

Атрет мрачно посмотрел на нее.

— Я и не поклоняюсь. Больше не поклоняюсь. Но когда я вернусь домой, я все равно воздам ему почести. Тиваз сильнее вашего Бога. Тиваз может быть капризным, но он сильный бог. Он никогда не позволил бы своему сыну умереть на римском кресте и никогда не отправил бы своих верующих в пасть диким зверям.

— Но он же отправил тебя в римское рабство на десять лет, — сказала Рицпа, заметив, как германцу не понравились эти слова. — Нет никакого Тиваза, Атрет.

— Не забывайте о том, кто наш враг, — сказал Феофил, удивив и Атрета, и Рицпу. — Враг Бога носит множество имен, но главная его цель всегда одна: ослепить людей, чтобы они не могли видеть истину, чтобы лишить их возможности общаться со Христом.

Атрет отставил в сторону свою пустую чашку.

— Почему люди хотят общаться с мертвецом, или с Богом, Который допускает смерть Собственного Сына?

— Христос жив, — убежденно сказала Рицпа.

— Вашего Иисуса Христа распяли!

— Да, но Он воскрес.

— Если даже это и так, женщина, я Его никогда не видел. Да и ты тоже, если только не врешь.

— Я действительно не видела Его своими глазами, — продолжала Рицпа убежденным тоном. — Но Его присутствие в своей жизни я чувствую каждую минуту.

— Иисус умер для того, чтобы все мы могли жить, Атрет, — сказал Феофил. — Он послушался Своего Отца и был распят ради очищения всех наших грехов. И когда Иисус воскрес из мертвых, Он тем самым уничтожил все препятствия между Богом и человеком, в том числе и страх смерти. Наша вера во Христа Иисуса освобождает нас от всего, что может с нами сделать человек. Иисус есть Путь, Истина и Жизнь. В Нем нет никакой смерти. Через Христа и во Христе мы побеждаем этот мир.

— Значит, — сказал Атрет, иронично улыбаясь, — если я убью тебя прямо здесь и сейчас, ты веришь, что по–прежнему будешь жить силой твоего Бога?